Цитата #2424 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

Это ощущение абсурда происходящего заставляет публику прислушиваться к тем, кто предлагает странные рецепты; поэтому статус Ленина в эмигрантской среде растет, а послушать его рефераты – которые ему приходилось устраивать и ради заработка, и чтобы напоминать окружающим о своем существовании – люди собираются сотнями (и материальный статус тоже хоть немного, но улучшается: его по-прежнему вспоминают как «бедно одетого человека, у которого едва хватало денег, чтобы покупать хлеб себе и своей жене» – однако это новость, у него «всегда были деньги, чтобы снабжать шоколадом своих многочисленных маленьких друзей с улицы Шпигельгассе»).

Просмотров: 3

Репутация большевиков, никогда не отличавшаяся безукоризненностью, к лету 1918-го устойчиво закрепляется на отметке «чудовищная». Эйфория от первых декретов прошла, законы, выгодные для рабочих, по-прежнему принимаются – но рассчитаны скорее на долгосрочную перспективу (например, июльское постановление, позволяющее учиться в университетах даже тем, у кого нет школьного диплома; но кто пойдет учиться, если одновременно в стране создается «трехмиллионная армия» для «революционной войны на сплошном кольцевом фронте»?). Рабочие завода Михельсона принадлежали к наиболее политически сознательным в стране, вровень с путиловцами; они были полностью загружены военными заказами (снаряды, гранаты), но они видели, что страна разваливается на глазах, войска Антанты орудуют на юге и на севере, отношения с Англией, Францией и Японией разорваны, а немцы в любой момент – их дипломаты уже покинули столицу – могут занять Петроград и Москву; большевикам просто везет, что немцы почти сразу после убийства Мирбаха начинают терпеть поражение на западе; кроме того, их несколько притормаживают миллиардные контрибуции золотом, которые через несколько дней начнет выплачивать большевистское правительство. Возможно, михельсоновцам и лестно было, что к ним ездит выступать сам Ленин, но столь же вероятно, что они разделяли мнение Горького относительно того, что Ленин – «не всемогущий чародей, а хладнокровный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролетариата»; что он «взваливает на голову пролетариата позорные, бессмысленные и кровавые преступления, за которые расплачиваться будет не Ленин, а сам же пролетариат».

Просмотров: 2

Сейчас станция Мустамяки, в 60 километрах от Петрограда, вокруг которой сто лет назад существовала небольшая дачная колония, называется Горьковское: там были дачи Горького, Леонида Андреева, Демьяна Бедного; как и очень многое на Карельском перешейке, дача не сохранилась. Это была Финляндия; и Ленин интересовался не столько политикой, сколько смежными областями: стоимостью еды – чтобы щепетильно разделить с хозяевами расходы – и урожайностью финской земли: еще до того, как стать директором совхоза «Лесные поляны», Бонч-Бруевич экспериментировал в области любительской агрономии. Особое впечатление на Ленина произвели рассказы о регулярных, по пять раз за лето, визитах инструктора «от полуправительственного общества огородников», который «бесплатно дает советы, как и что лучше делать, чего опасаться, сообщает, когда могут быть морозы, появилась ли гусеница или какой червь и как с ними бороться».

Просмотров: 7

Скандальные перепалки оркестровались остротами Плеханова – который с вольтеровским изяществом сводил к абсурду слишком грозные требования оппозиции («Таким образом вы становитесь на точку зрения чисто механического единства, и, пожалуй, можно видеть нарушение единства и в том, что у членов партии носы разные»), а после того, как умирающий от ненависти Л. Дейч зачитал по бумажке длинный – и убийственный – список обвинений против него, отбил тщательно подготовленную атаку единственной – однако показавшейся залу гомерически смешной – репликой: «Я не сомневаюсь, что товарищ Дейч умеет читать, хотя он никогда не злоупотреблял этим умением. Но что он умеет читать в сердцах, я этого не знал».

Просмотров: 4

Гораздо любопытнее личности этого мюнхенского Бонасье был сам район, в котором было рекомендовано поселиться Ленину. Швабинг, где располагались эта и две другие квартиры Ленина, был недавно влившимся в состав Мюнхена и стремительно джентрифицирующимся предместьем, облюбованным богемой и буржуазией с меценатскими наклонностями одновременно; нечто среднее между нью-йоркским Гринвич-Виллиджем и барселонской Грасией. «Ленинская» Кайзерштрассе производит впечатление улицы, которая никогда уже не будет меняться, – настолько там всё на своем месте, причем видно, что в 1900 году большинство домов уже заняли свои позиции. Такие районы сейчас называют «хипстерскими»: в нижних этажах югендштильных домов размещаются салоны кундалини-йоги, энотеки, «биопиццерии» и «авторские» ювелирные студии; и даже это еще не сам потребительский рай, а лишь чистилище: параллельно идет настоящая швабингская улица бутиков – Гогенцоллернштрассе; но на ней обитал не Ленин, а Аксельрод.

Просмотров: 5