Цитата #1047 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

В новый, 1922 год Советская Россия вползла с таким наследством, что даже гарантированное отсутствие электроаппаратов-убийц и дефицит горячих напитков, помноженные на мужество и осторожность граждан, не могли снять всеобщую тревогу за будущее; надежды на разрешение многолетнего, месяц от месяца усугубляющегося кризиса казались заведомым самообманом. Советская Россия получила доступ к закавказской нефти и донбасскому углю – но железные дороги на десятках направлений закрываются из-за нехватки локомотивов и манеры восставших крестьян разбирать пути; парализованный центр не в состоянии дотянуться до окраин – и выражается это не только в военном или административном аспекте, но и в том, что эшелон с голодающими детьми из Самарской губернии идет в Петроград три недели. Бойцы Рабоче-крестьянской Красной армии во многих полках не имеют не то что обуви, но даже и одежды вообще никакой, тогда как – читаем в письме Ленину красного командира и рабочего Антона Власова – «жены Склянских, Каменевых, Таратути и прочей выше и ниже стоящей “коммунистической” публики» едут на дачи в трехаршинных, с перьями райских птиц, шляпах, в разные «Архангельские» и «Тарасовки»: нэп. Наконец, после победы над Врангелем выяснилось, что в ходе очередного, уже не позволявшего оправдать его военными условиями блицкрига против «мелкобуржуазных хозяйчиков» большевики сначала вызвали волну восстаний по всей стране, а затем, жестоко подавив их, вынуждены наблюдать, как жители обычно изобиловавшего хлебом Поволжья поедают друг друга: голод. И голод, как все знали, спровоцированный произволом продотрядов.

Просмотров: 2

Бонч, сделавший за первые годы революции для москвичей больше, чем любой другой советский чиновник (он был председателем Оскона, Особого строительно-санитарного комитета Москвы, который в 1920-м спас город от полного разрушения: отремонтировал несколько тысяч зданий, восстановил водопровод и организовал вывоз мусора; в Москве, бушевал Ленин, «надо добиться образцовой (или хоть сносной, для начала) чистоты, ибо большего безобразия, чем “советская” грязь в “первых” советских домах, и представить себе нельзя. Что же не в первых домах?»), настелил было в ленинском секторе ковры – но тотчас столкнулся с требованием убрать их: не привык, батенька. Гневливость и ворчливость по мелочам к концу жизни сделались свойством характера – и, видимо, следствием хронической усталости Ленина: он не скрывал раздражения, когда окружающие совершали нелепые ошибки или, того пуще, манкировали своими обязанностями. Он мог накинуться на хозяйственников, если те в качестве дров привозили в Кремль ценные железнодорожные шпалы. Ходил ругаться с рабочими, когда видел, что те небрежно сбрасывают снег с крыш: провода попортят. Однажды ночью во время прогулки он обнаружил, что кое в каких квартирах горит свет, вызвал Малькова, заставил проверить, кто жжет «народные деньги» почем зря, – и «взгреть» их за «иллюминацию» (как известно, в первые годы советской власти, в рамках военного коммунизма, коммунальные услуги предоставлялись бесплатно, а в конце 1920-го, в ходе попытки окончательно перейти в безденежный режим, бесплатными стали вообще все госуслуги и продукты, товары широкого потребления, почта, телефон, телеграф; чудовищно обесценившийся рубль оправдывал такого рода эксперименты). Раз поздно вечером Ленин прошел через приемную во время заседания СНК и обнаружил, что вся она наполнена «измученными, усталыми людьми, которые в клубах табачного дыма сидели кто за шахматами, кто за газетой, кто беседуя с соседями, в ожидании вызова» или просто понапрасну, если дело их откладывали; и хотя всех докладчиков тут же впустили в зал и их оказалось так много, что последние из входившей вереницы встречались гомерическим хохотом наркомов, Ленин пришел в бешенство, узнав, что время чиновников тратится так неэффективно; «безобразие и дикость» немедленно разогнали и учредили новый порядок. Манера Ленина строго наказывать за невыполнение возложенных заданий была печально известна его коллегам и подчиненным. Бадаев, например, – тот самый, бывший депутат Государственной думы от фракции большевиков – однажды, допустив некий промах, подвергся настоящему аресту; причем арестовать его Ленин поручил на воскресенье – чтобы не отрывать от работы в будни. Неподобающее поведение в выходные также не поощрялось. Лепешинские, пригласившие однажды Ульяновых на обед и подавшие к столу настоящие пельмени, вынуждены были выслушать лекцию о недопустимости приобретения продуктов у спекулянтов. Мальков, Бедный и Скворцов-Степанов летом 1918-го привезли Ленину с рыбалки улов – и Бонч проговорился своему патрону, что рыба глушеная, «наловленная» гранатами (тогда многие так делали из-за голода; да что там рыбу – и городских голубей из винтовок стреляли); и хотя Бедный пытался отшучиваться: мол, и вы сообщник, тоже кушали, Ленин посмотрел на него взглядом Горгоны: в следующий раз пойдете под суд за браконьерство.

Просмотров: 5

Ленин, минимум 14 раз пересекавший Ла-Манш (смена места жительства, партийные съезды, отъезды в отпуск, командировки; последний раз он оказался в Лондоне в 1911-м, когда ездил читать в Уайтчепле реферат о Столыпине), похоже, хорошо знал не только устройство библиотеки Британского музея (он наслаждался – каждый день – тем, что у каждого здесь свой стол – и не надо толкаться локтями за общим), но и огромный город с окрестностями. Они с Крупской много гуляли пешком и катались на омнибусах, с верхней палубы которых можно было в течение нескольких часов разглядывать уличные сценки. Он бродил и по окраинам – интересуясь другим, не таким, как в России, не только-что-из-деревни, как за Невской заставой, пролетариатом – который испытывал уважение к технологиям и сумел договориться с буржуазией о получении своей доли от эксплуатации колоний.

Просмотров: 2

Курьез еще и в том, что этот луч света был практиком, прагматиком, одинаково хорошо управлявшимся и с напильником, и с пером, и с браунингом, не терявшимся ни в Орехово-Зуеве, ни в Лондоне, ни в Чите, способным и шататься по фабричным слободкам под видом коробейника с образцами текстильной продукции – и «Искрой» на дне; и открыть слесарную мастерскую на дому; и навести порядок в лондонской коммуне интеллигентов-социал-демократов, погрязших в бытовом свинстве; и открыть кооперативную лавку на паях по торговле бакалеей; и бежать из тюрьмы, перепилив решетку (он носил в сапоге набор пилок для этого); и сочинить брошюру, которая станет классикой и будет годами циркулировать среди рабочих («Что такое социалист и государственный преступник»); и пробраться на конгресс английских тред-юнионов, чтобы – даже не зная языка – изучать культуру пролетариата, умеющего саморганизовываться. У него все спорилось – и одновременно в нем была и «мечтательность», впечатлительность, Sehnsucht. Это позволило ему, меланхолику, транслировать ужасы капитализма в России так, как у Ленина – сангвиника и отчасти холерика, которого мы всё время видим сложившимся пополам от беззвучного хохота над глупостью оппонентов, – никогда не получалось.

Просмотров: 5

Факты: примкнувший к социал-демократам и активно участвовавший в Московском восстании 22-летний фабрикант, из купеческого клана Морозовых, Николай Павлович Шмит, хозяин «Чертова гнезда», авантюрист и робин гуд, сам вооружавший своих рабочих и громивший вместе с ними полицейские участки, 17 декабря 1905 года был арестован. На протяжении многих месяцев его держали в тюрьме и, по-видимому, «ломали» – подвергали психологическому насилию: возили смотреть на руины фабрики и дóма, на трупы рабочих, допрашивали в военном лагере карателей-семеновцев, выводили на псевдорасстрел, не давали спать, держали в камере-гробу рядом с воющими сумасшедшими, пугали по ночам (к вопросу о том, не был ли ГУЛАГ всего лишь конвейеризацией технологий, разработанных в царских тюрьмах) – а потом не то зарезали в камере, не то принудили к совершению самоубийства: в официальном заключении фигурировал осколок стекла. Еще до декабря 1905-го он поговаривал о том, что хотел бы отдать все свои деньги на революцию; перед смертью успел передать сестрам (которые тоже не были никчемными клушами и, несмотря на молодость, активно помогали восстанию), что в самом деле завещает все свои средства большевикам, партии. Речь шла об очень больших деньгах – около 500 тысяч золотых рублей, которые, однако, было непросто заполучить и обналичить (крупная часть была в паях Морозовской фабрики). Красин и Рыков тотчас известили о перспективном деле шефа; в августе 1907-го в одной из выборгских гостиниц состоялось специальное совещание с участием Ленина, Красина, Таратуты, младшего брата покойного Шмита и целой толпы юристов, посвященное выработке механизма перехода наследства большевикам: штука в том, что – не вдаваясь в детали этого крайне запутанного с юридической точки зрения дела – имущество, пусть даже и завещанное третьим лицам, должно было перейти родственникам: младшему брату, а если тот отречется – двум сестрам, поровну. И тут все зависело от мужчин, состоявших при сестрах; обе, несмотря на юный возраст, были не одиноки: старшая, Екатерина, была замужем за членом РСДРП юристом Андриканисом, а младшая, Елизавета, – за Таратутой, но гражданским, не зарегистрированным браком (который продлится еще полвека, надо полагать, назло историкам, обвинявшим большевиков в аморальном ограблении семьи доверчивого фабриканта). Таратута, боевик с порядочным тюремным опытом, очевидно, был не тот человек, на чье внезапное обогащение власти посмотрели бы сквозь пальцы: и если бы девушка, только что получившая большое наследство, просто отдала его каким-то третьим лицам, родственники могли оспорить ее действия – законы, регулирующие опеку несовершеннолетних, позволяли заблокировать передачу имущества радикальной партии. Юристы, представлявшие интересы семьи, также имели собственное мнение относительно целесообразности передачи денег покойного членам партии, поэтому время от времени приходилось окорачивать и их. Картинка, живо иллюстрирующая нравы: один из присутствовавших в Выборге описывает, как «на какое-то их возражение Таратута металлическим голосом крикнул: “Кто будет задерживать деньги, того мы устраним”. В это время на диване мы сидели в таком порядке: юноша Шмит, я, Владимир Ильич и Таратута, и я видел, как Владимир Ильич дернул Таратуту за рукав».

Просмотров: 9