— Ну что же, — глаза его сощурились, — рассказывайте.
— Мне-то конечно в Пешаваре было хорошо. Тебе — нет.
Люди начинают разъезжаться. Скоро и мы уедем. Баба впервые останется один-одинешенек.
Ответа он так и не дождался. Пожалуй, мальчик его даже не слышал. Серебристые отблески освещали качающуюся фигурку.
В общем, не прошло и недели, как по раскаленному летному полю мы подошли к самолету, и воздушный лайнер унес сына Хасана в Америку.
Мне захотелось спросить, а мне-то как прожить целых две недели с «такими подозрениями»? Как мне есть, учиться, работать? И как у него хватает совести отправлять меня домой с этаким напутствием?