Я изложил ему версию, которая созрела у меня в голове, пока я разговаривал с Сораей. В Афганистан я прибыл, чтобы разыскать сына моего сводного брата. Мальчик проживал в детском доме в ужасающих условиях. Я заплатил директору энную сумму и забрал племянника. И вот мы в Пакистане.
По мнению отца, Америке и миру нужна была «твердая рука», надежный человек, который, случись что, стал бы действовать, а не языком молоть.
— Спасибо. — Вот и все, что смог пролепетать я.
Лежу на полу, заливаясь смехом, Асеф упирается коленями мне в грудь, волосы его свисают вниз, лицо — само безумие. Левая рука сжимает мне горло, а правую он заносит для удара. Кастет вздымается выше и выше — вот-вот опустится.
Нужные слова в голову не приходили. Я ведь еще даже не освоился с известием, что Хасан убит.
Как только я женился на Сорае, цветы и Джонни Карсон отошли на задний план. Подлинной радостью ее жизни сделался я. Тестя-то я по-прежнему титуловал «генерал-сагиб» (он и не протестовал), а вот теща была со мной запросто и не делала тайны из того, как она меня обожает. Кому еще могла она поведать о своих недомоганиях, перечень которых был весьма обширен? Генерал-то просто пропускал мимо ушей все ее жалобы. Как говорила Сорая, после кровоизлияния в мозг легкое сердцебиение представлялось матери инфарктом, небольшое покалывание в суставах — началом ревматоидного артрита, а подергивание века — предвестником еще одного инсульта. Помню, теща впервые упомянула при мне, что у нее на шее выросла опухоль.