У глиняной стены скорчился старик-предсказатель. Его затянутые бельмами глубоко посаженные глаза отливают серебром, одной заскорузлой рукой он опирается на палку, другой поглаживает впалые щеки.
Сохраб глянул на змея и опять уставился в небо.
У меня вдруг пропадает желание участвовать. Вот соберу сейчас вещи и уйду домой. Куда я лезу, зачем пыжусь, ведь я заранее знаю, чем все кончится. Баба болеет за меня, я чувствую на себе тепло его взгляда. Вот позорище-то будет, для меня и для него.
— Я, пожалуй, соглашусь с генерал-сагибом.
— Во имя Аллаха, всеблагого и всемилостивейшего.
Хорошо еще, Сохраб не понимает по-английски!