Мы ехали по усеянному рытвинами шоссе Джелалабад — Кабул. По этой же дороге тряслись мы с отцом в крытом брезентом грузовике — только в противоположном направлении. В ту ночь Бабу чуть не застрелил обкурившийся русский солдат, и я сполна познал, что такое тревога, ужас и гордость. Целых две войны оставили свой след на петляющем меж скал серпантине — сгоревшие танки, съеденные ржавчиной опрокинутые военные грузовики, взорванный бронетранспортер на склоне горы… Какие-то мелкие эпизоды из первой войны я видел сам — вторая предстала передо мной на экране телевизора. И вот теперь я глядел на нее глазами Фарида.