Мне будто кто в лоб засветил. Я, наверное, ужасно побледнел. Ноги у меня похолодели.
— Израиль то, Израиль се, — ворчал Баба с деланным арабским акцентом. — Так не сидите сложа руки, делайте что-нибудь! Вы же арабы, помогите, наконец, палестинцам!
— Только позвоните, и я сразу же все оплачу. Простите его. Он еще не приспособился к жизни в Америке.
— На тебе нет грязи и нет греха. — Я взял-таки его за руку, как он ни выдирался. — Я не обижу тебя. Обещаю.
Послышались громовые удары. Земля вздрогнула. Раздались автоматные очереди.
— Ты не заболел? — спросил я у племянника.