Зимин достал из кармана связку ключей, отпер дверь, придержал ее, проскользнул в образовавшуюся щель. За ним вышел Прохоренко, еще бледный, но уже вполне приемлемый на вид. Мало ли, почему человек бледнеет – может, с похмелья, а может, его понос прошиб – какое кому дело? Вид – приемлемый для использования в виде ключа-отмычки, в виде пропуска. Сойдет!
Руки мага заходили сами собой, выстраивая фигуру «амос», чтобы выпустить проклятие, но лекарь остановился, не закончив пасса. Строгое распоряжение Галаза – что бы ни сотворил этот придурок, ничего не делать против него. Он слишком ценен, чтобы так быстро дать ему укорот.
Майор шагнул к двери и встал сбоку, приготовив руку на уровне груди.
– То есть этого заключенного… Зимина – Главой Дома? А его соратники?
– Мама повесилась, – бесстрастно, пусто прошептала девушка. – Взяла и бросила меня! Бросила! Она меня бросила! И ты бросил!
– А не боишься, что в спину ударю? Я ненавижу вас, неверных! Дай мне возможность, и я вам всем головы поотрезаю! Ты ведь воевал против нас, так?