Влетев в свою комнату и запрыгав на одной ноге, одновременно стараясь натянуть башмак на вторую, Айра неожиданно заметила вчерашнего знакомца - огромный крыс неподвижно сидел на столе и очень внимательно следил за ее безуспешными попытками собраться. Однако, что поразило ее больше всего, рядом аккуратной горкой лежал сложенный вчетверо черный плащ, обещанный вчера учителем Мергэ. А еще - пухлая тетрадка в запыленной серой обложке и подломанный у основания, хоть и тщательно заточенный карандаш. Правда, заточен он был как-то странно, будто его старательно строгали чем-то острым и не слишком приспособленным к такому тонкому делу. Или же терпеливо грызли половину ночи, в результате чего с одной стороны деревянная ручка оказалась сильно повреждена. Впрочем, Айре уже было не до размышлений: пробормотав слова благодарности, она поприветствовала нахохлившегося соседа, суетливо схватила тетрадку и карандаш, накинула на плечи плащ и стремглав вылетела наружу, лихорадочно припоминая объяснения учителя.
Среди ветвей не слышится птичьего гомона, не рычат вдалеке невидимые звери, не жужжит проворная мошкара, не пищат под корнями мыши. Даже листья застыли в этой неестественной тишине, не смея шелохнуться и боясь привлечь к себе чужое внимание.
- Такого не может быть!! - доносится до нее потрясенное в спину, и один из преследователей неверяще замирает. - Четыре портала! Подряд! И она еще стоит на ногах?!!
Айра даже глаза прикрыла, чтобы видение не накладывалось на реальность.
- Глупо, - наконец, прошептал он, разом поникнув и заметно потускнев. - Глупо все получилось: я достиг всего, чего хотел, нарушил все правила, пошел наперекор Ковену, доказал, что вечная жизнь возможна... однако при этом лишился всего, что было дорого. И, в конечном итоге, потерял ту самую жизнь, ради которой решился на безумие. Странно, да, что по-настоящему мы начинаем ценить ее лишь тогда, когда уже потеряли или оказались очень близки к потере? Счастлив тот, кто успел это вовремя понять и остановиться. А я вот, к сожалению, не сумел. И теперь вынужден мириться с тем, что мне ПОЗВОЛЯЮТ оставаться в хранилище бесценных знаний, познавать их, наслаждаться мудростью веков. Но при этом знать, что я никогда не получу возможности ею воспользоваться. Это ли не высшее наказание для ученого?