– Я вот смотрю, не могу понять, что ты делаешь в десятниках? Хотя у тебя нет нашего таланта, зато другие твои способности как раз в нашем ведомстве пригодились бы. Уж больно хорошо у тебя получается всякие мелочи подмечать да обстановку окружающую чувствовать. Пожалуй… – Замолчал.
Тот кивнул, умчался на поварню, а князь уже раскладывал по полочкам предстоящее: первое – нужно напрячь махинников, пусть думают, чем дно кораблей защитить, и новые суда уже специальные ладят под тёплые воды. Далее – на обоих больших островах не заставы поставить, а грады основать. Пусть руды добывают, делают первичную обработку, отделяя породу пустую, да гонят добытое на плавильни державные. Третье – немедля послать два полка на полдень, пусть перекроют здесь… – чиркнул карандашом свинцовым по карте, не жалея – есть ещё, и не одна, – перешеек. Он узкий. Может, вёрст сто, а то и менее. Даже два полка мало. Не меньше десяти тысяч воинов послать нужно. И конников. Ставят пусть малые заставы пока. А позже ещё пошлём. Мастеровых да прочих умельцев. Коли действительно узко то место, пусть начнут канал копать. Из Старого океана в Новый проход сделаем. И желательно, чтобы они дикарей, что по округе живут, на работы пристраивали, обучали земледелию и скотоводству. Да оружие им стальное давали – пускай лучше дикие люди друг дружку бьют, чем наши станут от стрел их гибнуть ядовитых. Но огненный бой должен тайной великой оставаться.
Словно услышав, ударил первый крепостной огнебой, второй, третий. Били в упор, пока оставалась возможность перезаряжать. С десяток человек прислуги выдернули пушку из амбразуры и с натугой разворачивали её ствол внутрь двора. Из внутренней галереи выскочила сразу сотня воинов, мгновенно выстроилась в две шеренги, первая присела на колено. Залп! Первых нападавших смело, словно ветром. Тут же грянул второй залп, и количество трупов сразу резко увеличилось, послышались разъярённые вопли. Но врагов было слишком много.
Время пришло через неделю, когда жрецы и лекари доложили, что самые ослабевшие из освобождённых в состоянии перенести дорогу. Началась погрузка, занявшая ещё два дня. И на третий день наступил час окончательного расчёта. По всему Танджу были заложены тюки с пироксилином и порохом, бочки с маслом и чёрной нефтью, в изобилии обнаруженные в городе. Караван вышел из бухты, оставляя по правому борту иззубренные скалы Пиренеев, и чуть отошёл подальше, как с головного корабля ударил холостым выстрелом огнебой, давая сигнал последнему кораблю, оставшемуся в бухте. Вспыхнули огнепроводные шнуры, весело побежали змейки огоньков к заложенной в ключевых точках взрывчатке и огненным закладкам, и спустя короткое время грянул первый взрыв, за ним второй, третий. А потом с рёвом в небо взметнулись струи чёрного дыма и грязного смолистого пламени. Устойчивый ветер раздувал огонь, разнося по всей округе искры и пылающие куски дерева. Пожары вспыхивали один за другим, и тушить их оставшиеся в городе жители были не в силах. Очагов горения было очень много, а людей – слишком мало, и они оказались к тому же слабы физически из-за недоедания.
Все тоже остановились: за стенами Пуатье набирал силу рёв толпы.
– Вот в кои-то веки выбрался, понимаешь, без сопровождения. Хотел обычным человеком себя ощутить, и на тебе. То покушение. То дела государственные.