Что-то подхватило ее в воздух, перевернуло дважды и поставило назад.
Однако он не стал спрашивать об этом Хаса – может, потому, что тот выглядел так, словно ожидал таких вопросов. Не приходилось спрашивать и о том, ожидают ли верданно атаки: позади, справа и слева были тому доказательства. Фургоны сопровождались вооруженными воинами. Часть из них шла краем леса, некоторые заходили глубже меж деревьев, кое-кто – двигался логом; когда дорога сужалась, они цеплялись за борта фургонов, проезжая кусок пути, словно дети, подшучивающие над взрослыми. Вот только в лицах их, фигурах и стискивающих оружие ладонях не было и тени детскости.
В Кошкодуре проснулся офицер. Он знал такой взгляд, видел его у молодых солдат, которые в первой битве теряли друзей.
Построить отряд в такой-сякой строй заняло несколько минут, и только теперь лейтенант заметил, чего не хватает.
– Порой мне так кажется. Что-то тянет меня к местам, где погибли люди.
– Есть такая магия… – начала она наконец, колеблясь. – Такие чары, бабка немного о них знает, сама же слышала от своей бабки, которая слышала от своей – и так далее… представляете подобные цепочки. Когда сосуд полон, то, если упадет в него одна капля, другая должна вытечь. У нас в племени говорили: «мех» и «вино» или «кубок» и «кровь». Никто не знает, откуда именно взялась пословица, полагали мы, что относится она к определенному равновесию и к тому, что чрезмерность – вредна. В любом случае в чарах этих речь идет о том, что если в одном месте появляется какое-то тело, то другое должно это место покинуть, меняются друг с другом… как, знаешь кто, Кайлеан.