Он придержал коня, соскочил на землю и побежал дальше. Огромный лев появился сразу перед ним, как всегда, когда было нужно. А с ним и воспоминания о широких равнинах, неисчислимых хребтах рогатых травоядных, теней, что прикорнули у корней раскидистых дерев.
Вергореф глянул на стоящего в нескольких шагах Анд’эверса. Эн’лейд был сгорблен, словно кто-то забросил ему на спину собственную его наковальню. Кулаки он стискивал так, что казалось, лопнет кожа на косточках. «Дружище, – подумалось Эмн’клевесу, поскольку никакие слова не имели нынче смысла, – дружище… Никто из нас не может быть щитом для собственных детей от их первого и последнего вздоха».
Она лежала на прошлогодней траве, серой, жесткой и острой. Хотя из земли лезли уже новые стебли, а молодой папоротник начинал сражение за место под солнцем, здесь все еще виднелись следы зимы. Опавшая хвоя, веточки, шишки, трава и сухостой местами складывались в ковер толщиной в несколько дюймов, над ним вставал запах увядающей растительности, а от земли все еще шел холод.
– Это стражники, как ты и я. И мы либо станем относиться к ним как к стражникам, либо отведем в горы, и с ними произойдет несчастный случай, после которого придется рапортовать о гибели тридцати четырех солдат. Кроме того, наш приказ не отозван: мы сидим здесь и держим глаза открытыми.
Ей напомнил о ней грубый удар в спину, от которого она даже задохнулась. Ремни натянулись, она вскрикнула, пойманная врасплох.
– Да. Чуть ли не все вышли на поле. Тысяч двадцать.