– Да. Чуть ли не все вышли на поле. Тысяч двадцать.
Его ладонь задрожала и показала несколько знаков.
А через минуту она позабыла о боли. Крюки, раны, то, что сама она висит, словно кусок мяса у мясника, не имело никакого значения, ибо преследователи ее видели теперь полную мощь гнева верданно. Гнева иного, чем им доводилось испытывать до этих пор: холодного и беспощадного, словно ледяная река, неумолимо движущаяся вперед, гнева, порожденного давней войною, унижением, изгнанием из земель предков, а прежде всего – смертями, что случились годы назад. Это возвращаются не какие-то там дикари, чтобы сражаться за племенные территории, – это законные владельцы стучат в двери узурпаторов, чтобы выставить тем счет за обиды.
Лейтенант бежал, глядя на эту пару: мужчину в сером и полунагого темноволосого ребенка со светлой кожей, который упирал… у которого не было левой руки… у которого левая рука исчезала… погрузившись по запястье… Милосердная Владычица… он… воткнул ладонь в грудь серому.
Десятник поглядел на пыль, проехался по подошве обувки собственным пальцем. Осмотрел его, понюхал, лизнул.
Саво’лейд – Малая Змея, отряд из 20 боевых фургонов.