Старик легко улыбнулся. Он почти почувствовал это снова – ту дрожь победы, ощутимую кончиками пальцев, когда ты сидишь в седле во главе стотысячной армии, а враг – уже почти разбитый – только ждет последнего удара. Хотя нынче это была лишь слабая тень подобного триумфа, истинная победа придет завтра, когда запылают все фургоны, а из трофеев насыплют холмы высотой в тридцать футов. А прежде наступит тот момент, как раз перед атакой на сердце лагеря, когда уже никто и ничто не отберет у тебя победу, – миг сладости большей, чем даже вид кургана вражьих голов перед тобою.
Зато подле Кайлеан… Он подошел, понюхал, отступил и забавно наморщил нос. Понюхал снова.
Стоят. Их троица: женщина, которую она некогда ненавидела, мальчик, что не говорит, и она, Кей’ла Калевенх, которой нужно кое-что сделать.
Кайлеан уже собиралась обронить: «Ну так привяжем ее», – но в последний момент прикусила язык. Привяжут – и что? Только Лайва знала дорогу в то место, которое они искали.
Лес был достаточно густым, чтобы скрыть стражников от взглядов преследуемых. Бежали трусцой, с оружием в руках, помня, что они не одни, псы шли впереди, растянувшись широким веером и не издавая ни звука. Знали, что идет охота на людей.