Вот картина – молодой Наездник Бури полулежит на конской спине, сломанная нога его выгибается под странным углом. Он стягивает шлем и отбрасывает его в знак того, что сдается. Стрела разбивает ему висок и выходит по другую сторону черепа.
Начало ночи было нормальным: поставить палатки для новичков, определить часовых. Шестая почти удвоила свою численность, а потому он позволил себе небольшую модификацию – две линии стражи, одна громкая, что ходила вокруг лагеря, перекрикиваясь в темноте, и вторая, притаившаяся. Если у Черного были сомнения насчет метода, каким рота охраняла окрестности, то теперь он должен остаться доволен. Если его разведчики сумеют за всем подсмотреть, после того что придумал для них Берф.
– Хорошая идея, жабка. А теперь – лети. У всех нас есть обязанности.
Однако рядом с Анд’эверсом все вели себя с тем полным смертельной серьезности признанием, которое обвисает на плечах человека, словно пропитанный кровью плащ.
«Это» было нечто вроде рампы, сбитой из досок длиной в тридцать футов и снабженной с одного конца железными когтями, которую кочевники в нескольких местах подтянули к линии обороны, забросили на борта и прошли по ней внутрь. Исключительно действенный метод – там, где се-кохландийцам удавалось подтянуть рампу, оставался фургон, наполненный трупами.