Отдав документ, я уже хотел поинтересоваться, можно ли мне наконец пойти домой, когда в кабинете появился отчаянно зевающий О’Хара.
– Вот как? Что ж, тогда, боюсь, должен посоветовать вам покинуть Дубровлин на какое-то время. Ланиган тоже перешёл на платки в полоску.
– Довольно того, что их читают отцы и матери юных барышень.
Старый судья при виде полотна даже снял пенсне, протёр его и снова водрузил на нос.
Голем повернул ко мне свой короб с окуляром и начал пощёлкивать лишёнными суставов пальцами (даже не столько пальцами, сколько миниатюрными захватами, подобными тому, что применяются на некоторых портовых кранах).
Да уж, старой закалки люди ещё помнят те дни религиозного противостояния, когда обесчестивший дочь эрла О’Ши английский граф, попытавшийся загладить свою вину и жениться на совращённой им девице, получил ответ «Пусть моя дочь будет лучше проституткой, чем протестанткой» и отказ. Сейчас-то всё не так люто, больше смотрят на самого человека, чем на то, на каком языке он псалмы поёт. Но и то всякое случается.