Его светлость тем временем затих, словно истратив последние силы, но стоило мне подумать, что бедный господин Огасто лишился чувств, как он резко вскочил на ноги, и спустя мгновение дверь за ним захлопнулась – могло показаться, что лунный свет внезапно ожег его кожу, заставив спасаться бегством.
Когда я услышала, что Харль отпирает дверь, глаза мои заволокла жгучая пелена, дыхание сбилось, а живот от волнения свело судорогой. Я ринулась в дверь, оттолкнув мальчишку, и побежала к библиотеке, не видя ничего вокруг себя и не отдавая отчета в том, как выгляжу – растрепанная, заплаканная, в измятом, перекосившемся платье.
Тут же ко мне ринулись все те мерзкие существа, которые сопровождали ночного визитера, и я едва удержалась от вопля, когда по моим ногам и одежде поползло несчетное количество пауков, а в кожу впились острые крысиные коготки. Но мне тут же пришло в голову, что, выказав отвращение к кому-либо из подданных домового духа, тем самым оскорблю и его самого, а это послужило бы не самым лучшим началом нашего знакомства. Поэтому я молча вынесла все неприятные ощущения и не вскрикнула, даже когда меня пребольно дернули за волосы.
– Я никак не могу… – торопливо запротестовала я, но в голосе узника вновь появились властные нотки.
Как ни бился Мике со мной, убеждая, что у правил правописания нет ничего общего с черной магией, я стояла на своем. Мне казалось, что за мной и так числится немало грехов, чтобы прибавлять к ним очередную тайную ересь.
Хорвек заметил мой пристальный встревоженный взгляд и правильно истолковал его.