Нам дали более точные координаты упавшего самолета и указали маршрут движения. После чего Аня, которая до войны работала проводником туристических групп в Гаграх, повела нас к цели. Шла девчонка уверенно, что не могло не радовать, и буквально через сорок минут, перевалив гору, мы лоб в лоб столкнулись с теми, кого искали. Что это? Снова везение или грамотный подход к делу тех офицеров, которые издали руководили нами и выбрасывали десантников таким образом, чтобы мы выполнили поставленную задачу? Не знаю. Но факт остается фактом. Мы обнаружили уцелевших немцев и турок, среди которых выделялся один, с черным чемоданчиком в руках и грязном парадном мундире с кучей медалей-орденов на груди.
— А-а-а!!! — не выдержав нервного напряжения, истошно завопил кто-то из ополченцев за спиной старшины и бросил в толпу врагов противотанковую гранату.
— Я догадывался об этом, Семен Николаевич, и никого не виню. Окажись я на вашем месте, скорее всего, тоже за это выступил. Поэтому обид нет и быть не может. Каждый на своем месте.
— Я его пристрелил… — Кондрат помедлил и пояснил: — Он за большевиков воевать пошел, когда Гражданская началась, соблазнился их посулами. Мы с ним с той поры не встречались, а позавчера пересеклись. Про казачий корпус, который коммунисты из кубанских казаков собрали, слыхал?
По берлинским улицам мчался черный автомобиль. Он направлялся к Рейхстагу и помимо водителя в нем находились три человека, Георг Лейббранд, атаман Петр Николаевич Краснов и генерал Федор Иванович Трухин. На коленях командующего РОА лежала толстая кожаная папка и он, стараясь не выдавать своего волнения, пытался настроить себя на деловой лад и прокручивал в голове события последних двух месяцев.