– А то! Кто же спорит. Слушай, Илюха… – он останавливает меня за локоть, когда я намереваюсь обойти машину со стороны капота, чтобы сесть за руль. – Тут такое дело… – кривит рот, постукивая по стеклу пальцами.
– Где сумка? – без предисловий обращается к отцу Люков. – Я не вижу ее в твоих руках. Где она?
– Это Женя. Женя Воробышек, – представляюсь я, – знакомая Ильи Люкова. Помнишь?
– Понимаешь, кажется, твой брат и отец… Они думают… Думают, – девчонка хмурит лоб и утыкается взглядом в мой подбородок, – что мы вместе. Представляешь? И я не знаю почему.
Где-то далеко играет свирель – нежно, будто поет молоденькая девушка, но вдруг затихает под раскатистое ворчание грома…
– Не оставлял, – вспоминаю вежливое дознание Романа Сергеевича, касающееся моей семьи, и буквальную опеку мужчины. – Даже наоборот, всячески развлекал расспросами и не спускал глаз. Илья? – Обернувшись за плечо, нахожу взглядом темноволосую, ссутулившуюся фигуру Якова, замершую у камина.