Диадема на голове девушки стала ярче, с каждой секундой усиливая свечение. Вскоре в ее сторону стало больно смотреть — слишком ярко бил свет, словно от новорожденной звезды. Краски окружающего дня смотрелись неуверенно на фоне этой «сверхновой», утопая в нестерпимой яркости, растворяясь и выцветая. Мир, словно живописная картина в быстром ручье, терял очертания и возвращался к изначальному белому холсту.
— Значит, объясняю технологию охоты на зверя… — начал было излагать тактику загонной охоты шериф.
Логика, разумеется, нашептывала правильный ответ, сопоставляя ушедшего в дом единорога и вышедшее оттуда нечто, что шествовало в поводу у Эбера, но принять этот ответ через массу эмоций, главнейшей из которых была тревога, оказалось делом крайне сложным. Черно-красное создание в пятнах белоснежной шерсти, только усиливающей контраст с кроваво-красными украшениями, увитое десятками игл-шипов и опоясанное черными ремнями, цокало в полнейшей тишине антрацитово-черными подковами. Через длинный рог по спирали протянулась неровная багровая полоска, окончательно искажая образ доброго, светлого создания, заменяя его картиной страха и тоски.
— Привязать к лапе гуманнее всего, — подвел черту Лео.
— Хотя подожди! — Эбер сделал жест «стоп» в сторону возмущенной морды Арчи и с интересом посмотрел на молодых.
— Эбер, ничего не получилось! Она не расколдовывается! — Лео пребывал в тихой панике.