Бруттино оставался недвижим, его деревянное тело застыло. Панический паралич? Гензель едва ли мог ответить. Он хорошо разбирался в хищниках всякого рода, но никогда не имел дела с деревьями.
— Лучше Железный лес, чем Мачеха, — серьезно кивнула Гретель. — Она ест детей. Это все знают.
Это было сказано со столь естественным презрением, что Гензель ощутил, как пылают щеки. Гретель смолчала. Она всегда молча сносила любые оскорбления, так уж была устроена.
— Это омерзительно, — произнес Гензель, взирая на папашу Арло с искренним презрением. — Омерзительно и противно человеческой природе. Уже не говоря о том, что смертельно опасно. Вы даже не представляете, какие деревья попадаются в лесу! Если вас угораздило сотворить подобие мальчика из какой-нибудь ядовитой или хищной древесины…
— Если я вам не нравлюсь, возьмите себе другого.
— Даже больше, чем за нестерильную пробирку?