— Еще как понимаю! В том и смысл данного слова, Гретель! Выполнить его во что бы то ни стало, невзирая на опасности, которым себя подвергаешь.
Задумавшись, Гензель не заметил, что Гретель давно покончила с плиткой и теперь бессмысленно комкает в пальцах целлофановую упаковку.
— Будут, — кивнула Гретель. — Я в чулане проверяла, светятся как лампочки в ночи. Они днем от солнышка тепло запасают, а ночью его высвобождают… Это нетрудно совсем, я давно так умела.
Гретель молчала. Лицо ее было по-прежнему бледно, но Гензелю показалось, что он увидел на щеках легкие пятна румянца. Эх, сестрица!.. Неужели ты и в самом деле задумала обмануть ведьму? Неужели ты так просчиталась?
Стряхнуть Гретель со следа было не проще, чем генетическую инфекцию, уловившую запах сложных аминокислот своей добычи.
Атлетически сложенные альвы были прекрасны, как изображения на алтаре Церкви Человечества, которыми Гензель украдкой любовался во время проповеди. Деревянные тролли внушали уважение своими гипертрофированными разбухшими мускулами и искаженными в оскалах лицами. Игрушечные цверги на рынке часто пугали детей до слез — стараниями отца крошечным резцом их лицам придавалась совершенно жуткая реалистичность. Вырезал он и всякого рода уродцев — анэнцефалов в сложносоставных рыцарских доспехах с приплюснутыми, почти лишенными мозга головами. Караульных спригганов с их насекомоподобными колючими телами. Жутковатых химер — сросшихся телами людей, животных и птиц.