Он легко вскинул мушкет одной рукой и выстрелил.
Как чертов мальчишка… Гензель кусал губы, но ничего не мог с собой поделать. Синяя Мальва являла собой оружие совсем иного рода, с каким ему еще не приходилось сталкиваться и против которого у его тела не было никакой защиты. Способность трезво мыслить возвращалась к нему лишь на несколько секунд, и этого было явно недостаточно. Должно быть, в ее теле есть какие-то железы, способные выбрасывать в окружающий воздух особые секреции… Как их называла Гретель… Форо… Феро… Ему никогда не давались эти геномагические словечки.
Он легко распахнул крышку стазисной камеры и мягко провел руками по коротким волосам мертвой принцессы цвета легкой ржавчины или тусклой меди.
Гретель была в лаборатории, но, если бы ему вздумалось сказать, что ее здесь нет, это тоже было бы правдой. Здесь находилась лишь ее оболочка, безразличная, отстраненная, холодная. Некоторый объем биологических органов и тканей, в которых протекали процессы метаболизма, не более того. Сама Гретель находилась где-то еще, отключившись от всех каналов информации и вообще от того мира, где находился Гензель. В каких мирах сейчас путешествовало ее пытливое сознание, он не хотел даже представлять.
— Может, чтобы никто не увидел истинного лица наследницы престола?
Жажда… Сперва Гензель пытался себя уверить, что это просто во рту от страха пересохло, отгоняя от себя навязчивую мысль. Но вскоре это перестало помогать. А еще через несколько часов хода — утомительного, выматывающего, опасного — пришлось признать, что дело тут вовсе не в страхе.