— Ты, помнится, и головастиком не хотела быть… А сейчас это уже кажется мне недурным выбором. Чертово полено!
Гензель не заговаривал об этом, чтобы окончательно не лишить сил сестру, но той, видно, и так приходилось несладко — Гретель шла все медленнее, вжав голову в плечи, то и дело испуганно озираясь. Видимо, и ей мерещились за каждым деревом жуткие образы. Гензель поймал себя на невеселой мысли — может, и лучше пугаться несуществующих чудовищных ликов. Потому что если не пугаться, мысли, сколь ни встряхивай их в гудящей от усталости голове, возвращаются к голоду и жажде.
Но это было не так. Когда Гензель услышал ритмичные шлепки шагов, тело рефлекторно напряглось, по обновленным мышцам словно пропустили разряд тока. Эти шаги, негромкие, но приближающиеся, показались ему горном глашатая, последним звуком, что обыкновенно парит над площадью перед тем, как топор палача удовлетворенно хрястнет о деревянную колоду.
— Господское мясо слаще, но и дороже, братец. Не каждому по карману. Да и кто же станет седецимионов и тригинтадуонов потрошить, если они все Мачехе служат да посты важные занимают? Судьи, чиновники из ратуши, генералы, прочие…
— В-вода чистая?.. — спросил он, тяжело дыша.
Дверь с треском распахнулась, оставшись на бронзовых петлях. Это Гензель отметил с мимолетным сожалением. Еще не так давно он мог вынести подобную дверь одним лишь пинком, да так, что только заклепки посыпались бы… Впрочем, эта неприятная мысль надолго не задержалась, скользнула куда-то в сторону. Гензель мгновенно, еще прежде чем что-то разглядеть, ощутил исходящий из кабинета Варравы новый запах. Не запах крови, что-то несоизмеримо более отвратительное и едкое.