— Ты больше ей не брат, — произнесла геноведьма ему на ухо. Он не мог видеть ее лица, но знал, что на нем сейчас улыбка, такая же мертвая и фальшивая, как и все прочие проявления ее чувств, жалкий атавизм. — Ты всего лишь совокупность клеток и хромосомных цепочек, не более значительная, чем сидящая на столе муха.
Гензель кисло улыбнулся. Похвальная дальновидность.
— Ты не веришь? — напряженно спросил Гензель, ощущая, как в груди от этого святотатства нарастает пульсирующий болезненный жар. — Сомневаешься в божественной человеческой природе его величества?
Словно оказался во рту огромного чудовища и сам не знаешь, когда его угораздит захлопнуть пасть. Кроме того, он знал, что невзрачные на вид жидкости, заточенные в сосуды разной формы и цвета, могут быть смертельными ядами или злокачественными нейроагентами, способными за минуту превратить человека в дергающийся ком бездумной протоплазмы. Тут уж позавидуешь клопу…
Гензель сразу понял зачем. Но помедлил, прежде чем ответить.
Гензель понял, что ему не спастись. Перевернулся на спину, пытаясь вскинуть руки для защиты, и понял, что не сможет и этого. Слишком мало сил. Но и страха больше не было. Была глухая тоска, так и не превратившаяся в слезы. Бедная Гретель… Сейчас ведьма размажет его по полу, а потом вернется к ней.