— Мне малоинтересны насекомые. Слишком примитивная генетическая модель. Я занимаюсь другими материалами.
На мертвого цверга Гензель взглянул лишь краем глаза. Двойной выстрел картечью на близкой дистанции был страшен. Подхватив цверга в воздухе, пороховой выдох мушкета почти разорвал его на части, усеяв клочьями внутренностей и бледно-серыми лохмотьями кожи металлические трубы, стены и пол. В воздухе отвратительно пахло горелой шерстью, ее тлеющие ворсинки кружились вокруг подобно снежинкам в метель. Цверга едва не разорвало надвое — сдвоенный сноп картечи прошел сквозь серое жилистое тело без всяких затруднений. Покрытое дымящимися дырами, оно шлепнулось на пол безвольной медузой и откатилось в сторону.
Гретель была в обычном своем виде — старая рабочая блуза, тугой жилет, несущий на себе так много пятен химических и термических ожогов, что казался окрашенным в причудливую камуфлирующую расцветку. Штаны мужского покроя и высокие кожаные ботфорты на ремнях дополняли непритязательный наряд. Пожалуй, ботфорты она могла и забыть натянуть — Гензель мгновенно понял, что мысли Гретель чем-то поглощены. В такие моменты от нее можно было ожидать чего угодно, не только забывчивости.
— Все тело принцессы, — отчеканила королева Лит. — Без повреждений. Мертвое. Любое отступление от этого пункта влечет разрыв контракта. С самыми неприятными для вас последствиями.
Всего лишь пятнадцать процентов бракованной плоти, но как зримо и явно они выдавали королевскую природу!.. Отчего его величество не убрал эти отвратительные признаки со своего тела? Не доверял геномагам? Боялся испортить и без того скверный генотип? Гензель пожалел, что в мушкете была лишь одна пуля. Быть может, выстрели он еще раз, удалось бы…
— Бывало. Сами понимаете, нелегко жить, когда каждый встречный видит в тебе лишь деревянную куклу.