Завывая, клацая челюстями, геногвардия бросилась в атаку, размахивая клинками. С другой стороны на альва устремились монахи. То, что не смогла сделать энергия, сделает заточенная сталь.
В ее пальцах были пробирки. Пустые пробирки. Пять пустых пробирок.
— Это он? — спросила Гретель, щурясь. — На сцене?..
— Ну, может, все не так уж и плохо, а? В конце концов, их величества могли заключить геночары в брюкву. Представляешь, как тяжело было бы принцессе жрать сырую брюкву? С ее-то нежными королевскими зубами?..
Гензель ничего не понял, но, кажется, поняла Гретель.
Гретель убрала со лба несколько коротких белых прядей, как часто делала в минуты задумчивости. Таких минут в ее жизни было много, может, поэтому, как подшучивал Гензель, она нарочно не отпускала длинных волос — чтобы иметь возможность их теребить.