От шагов сына Карла сотрясался весь дом. Огромная, раздувшаяся от жира туша неспешно передвигалась вдоль клеток, на ее оплывшем лице царило сонное равнодушие. Маленькие глаза шарили по клеткам.
Гензель рефлекторно оглянулся. Какое-то мгновение ему казалось, что позади них с отцом ничего нет, только протоптанная в лесном чреве смрадная колея двух параллельных цепочек следов. «Гретель!» — хотел было он воскликнуть, совсем позабыв о том, что шуметь в Ярнвиде не полагается. Но кричать не потребовалось, зря набирал воздух в легкие. Поодаль, среди колючих ветвей, мелькнул клочок серой ткани, и почти тотчас он увидел Гретель — та торопливо нагоняла их, на ходу оправляя фартук.
Одно было мелким, зеленым, совсем неаппетитным, кислым на вид. Другое, крупное и тяжелое, манило взгляд багряными боками. Жизнь и смерть, заключенные в два небольших сосуда. Такая невзрачная упаковка — и столь разные последствия.
— Наш дед был на войне, — пояснил Гензель без особого желания.
— Ну конечно. Вещает вам о том, что зерна генетического греха в ваших душах — наказание за грехи, но в каждом из вас, даже в самом последнем муле, теплится частичка извечного и всеблагого человеческого семени?
Дом, сделанный из еды… Кто способен такой построить? И самое главное — кто способен в таком жить? Что за сила обосновалась здесь, под пологом Железного леса? И как эта сила посмотрит на двух заблудившихся человеческих детей, если вдруг обнаружит их?