Я отложил оставленную Иреком украинскую книжку, которую брал для маскировки, снова растопырился в полушпагат и принялся тянуться, покряхтывая.
Нормально поговорить удалось единственный раз, и то с Вафиным – Виталик набрал его от полного отчаяния и поймал чудом. Тот, судя по голосу и интонациям, забежал в кабинетик на пять минут, отдышаться и, возможно, переодеться, но выслушал внимательно и посоветовал не звонить, а идти в райком, ногами, и трясти там бумагами отдела промышленности ЦК.
– Уборщица в сентябре выходит, но лучше свои заведите. Пока у соседей можете взять.
И зато дом теперь рядом с магазином. Спуститься по ступенькам, пройти по тропинке через диковатый газон, перейти дорогу, пересечь полупустырь – и вот он двор, уже привычный, вот она, жужжащая трансформаторная будка, и вот он голос, родной и истошный. Будто режут его – не голос, конечно, а Артурика ненаглядного. Вопит так, что горло того и гляди лопнет, олух.
– Это как на рыбалку, что ли? – поинтересовался сын, не отрываясь от экрана.
Он четко вспомнил, что парни у автобуса были ниже ростом, чем Артур. Возможно, постарше, но заметно мельче. Но до дерзкого хулиганства вполне доросли.