– А я купил! – радостно подтвердил Федоров, растирая залысину. – Югославская, шесть секций, восемьсот рублей, как с куста.
– У меня твоего телефона нет, – признался я зачем-то.
Попытался продемонстрировать горлышко бутылки и чуть не сковырнулся со скамейки.
А я не мог сказать. И мамка толком не могла – почти неслышно прошептала сквозь кулаки, что не сказали и что не слышала. Потом замолчала.
Проснулся рано утром от тошноты, успел добежать до туалета, потом успел сбегать еще пару раз и помыться тоже успел. И к приходу батька, кажется, уже был похож на человека. В отличие от батька.
В четвертом дворе Марину совсем затопило и приостановило ощущение, что она ходит в дурном сне и должна или проснуться, или сделать что-нибудь нетипичное для сна. Марина решила войти в один из подъездов, позвонить в дверь и спросить короткую дорогу до общежития – а заодно убедиться, что в веселеньких блестящих домах хоть кто-то живет. Желательно люди, конечно, но Марину уже устроил бы практически любой вариант.