– Ну да, логично. Когда объяснили, что это шутка, ох он обиделся.
Хамадишин потянулся к кнопке, чувствуя, как от горла до живота не натягивается, а, наоборот, ослабевает какая-то струна, которой раньше не было, а теперь она оказалась самой важной и жизненно необходимой. Он упорно тянулся, а струна ослабевала, и с нею ослабевал звон и гул в ушах, и гул снаружи, и щелканье, и возникший вдруг неяркий свет, и женский крик.
– Ну, не хочешь, не езжай, – сказал Вазых безразлично. Ему стало обидно.
– Вафин, Овчинников, Харченко, завтра после пятого урока собираемся в комитете, пойдем в райком на собеседование. Не опаздывать.
– Да я не успел еще, – ответил Миша и тут же добавил другим тоном: – Оп-па!
– Здра-авствуйте, дорогие товарищи! А чего сидим, время теряем? Начальство ждем, без него никак?