– Да я хочу, – сказал я, подумал и добавил: – То есть не хочу, мне не западло сказать, только что сказать-то?
Папа крякнул и быстро посмотрел на меня. Я пожал плечом и через силу улыбнулся. И не стал ничего говорить. Никому. Никогда.
– Потому что фамилия. Вафин Эсэс, понял, на?
– Ты чего гонишь? – спросил густобровый, оглядевшись. – Кто нам должен был сказать?
И стало легче. Так бывает, когда начинается уже полный кошмар. Теперь Вазых это знал. Хотя понял не сразу.
– Ну так рожай, вот же, само все образовалось! – воскликнула врачиха с искренней, кажется, досадой. – Заодно полсотни сэкономишь.