– Леонид Георгиевич, давайте не будем благородством тут мериться, – сказал Вафин нарочито грубо, чтобы Епифанова хотя бы обида заставила заткнуться, коли мозгов не хватает. – У вас на руках все разрешения были, в том числе подписанные Борисом Ивановичем, без этого кто бы вас к печи подпустил. Останов был по электрике. Значит, или на нашей стороне, или у ТЭЦ. Вы-то при чем тут вообще?
– Потому что, если у тебя нож, ты в тюрьме одной ногой. От милиции не отмажешься, найдут – запинают сразу, а потом посадят. Я знаю как бы.
– Проходи. Ты к Артуру? Вот и проходи, давай-давай, замерзла ведь вся.
– Да нормально, чего ты. Не по погоде, конечно, зато педикулеза не будет.
– Да не позволяйте, пожалуйста, – сказал Витальтолич уже своим голосом, но будто передразнивая местный говор и, кажется, смеясь. – Мне по барабану, я ж как лучше хотел, мне же проще. Только с «Зарницей» как бы сами тогда, раз мне с моим парашютно-десантным рылом в ваши педагогии… И когда нашим пацанам местные морды чистить начнуть, пусть за них тогда Ольга Игоревна пишется, а я молодой ишшо. А когда неместные их крошить начнуть, это не я буду виноват, а вы. И гробы цинковые вам, Ольга Игоревна, будут приходить – и вы про всякий двухсотый, пала, знайте, что это вы его так.
– Давай-ка сюда галстук. Поживей, и не надо изображать из себя умирающего лебедя.