Не в ту сторону, значит, поумнел, подумал я, от огорчения отгрыз слишком большой кусок и беззвучно заныл от долгого ледяного удара в виски и переносицу.
Вазых сел – будто в ложе из напряженных шепотков со всех сторон, усердно не обращая внимания на пристальный, но совсем иной взгляд дядьки из президиума.
Саня пообещал позвонить, если Серый найдется. Я пришел домой, сжевал холодную котлету с макаронами, потому что лень было греть, переоделся, попил чаю – горячего, потому что заваренного утром не осталось, – пощелкал переключателем телевизора, сделал алгебру, выучил – ну, прочитал на самом деле, но разницы особой нет – предложения по немецкому, поотжимался, качнул пресс, постучал в стенку, потянулся – продольный шпагат почти до упора получался, на обе ноги, а поперечный все никак.
Я примерно так и сказал, а батек расстроился. Это прямо слышно было, хотя он и сдержался, просто переспросил: «Точно? Ну… Ладно тогда». Я сморщился и попробовал отмолчаться, все ведь уже сказал, что еще-то. Но у батька это получилось лучше. Он молчал и как будто ждал. И дождался, хитер-бобер.
– За четыре часа, за одну плавку! – воскликнул Кошара как-то совсем по-киношному. – Это получается, комплекта на пять плавок хватает в лучшем случае, это по-хорошему одна смена всего.