– Ага, – подтвердил Артур неожиданно. – Два года назад. Максик сказал, там фирменная жвачка по пятьдесят копеек продается. Ну я и поехал – еще, главное, две недели деньги копил, рубль целый.
Папа обнял маму и велел про это не думать, потому что ей нельзя волноваться. А мне волноваться можно, поэтому я долго думал, мистика это или что. Так и не придумал ничего.
– Да что ж вы всполошились-то так, все же нормально, – баюкающим тоном сказал милиционер. – Или не все нормально? Есть вам что сказать?
Мужик сплюнул и полез в кабину через пассажирскую дверь, которой шарахнул со всей дури. Шарахнул уже водительской дверью, газанул с сопоставимым напором, окутав Виталика с Новиковым вонючим сизым дымом, красиво переливающимся в лучах низкого солнца, – и вылез, конечно, наружу. Не глядя ни на кого, проковылял к воротам, со скрежетом распахнул их, вернулся в кабину, уже не хлопая, но дал по газам так, что «КамАЗ» скакнул на волю кузнечиком.
Я молчал. Не видел смысла в выкриках. Крики ничего не изменят. Надо что-то делать, а не орать. Вот только что?
– Вот этого не надо. И так с листовками этими… Не надо. У нас дисциплина. У нас первые места по большинству олимпиад. У нас, слава богу, косм этих нет неприличных, ребята стриженые ходят.