– Ильин, у тебя уборщица новая, что ли? Что ж ты тряпку ей нормальную… Вообще, смотри, эксплуатация детского труда не поощряется.
– Хорошо, вы с Вафиным идите, а мы тут попробуем разобраться, без криков и остального. Хорошо, ребята?
Мы опали на пол, как мокрые тряпки, некоторые, по-моему, носом и зубами в доски. Пофиг.
– Пиво – это да, – сказал Саня рассеянно, куснул губу и с явным трудом спросил: – Слышь, Артур. А Серый вчера на концерте был вообще?
Она накануне свирепо пообещала всем, кто явится в любом варианте рабочей одежды, разбор на педсовете и выговор по пионерской или комсомольской линии с занесением в учетную карточку. В итоге все, конечно, пришли не в телягах, поэтому малость мерзли – хотя ни педсовета, ни комитета комсомола и всяких там ужасных характеристик в личном деле давно никто не боялся. Угроза пионерской линией была отдельной ржакой. Пионер в классе остался один, вернее, пионерка, Снежанка Загуменнова, тихая, но упертая отличница. Четырнадцать ей исполнялось в конце ноября. Представить Загуменнову в теляге или в любом варианте рабочей одежды могла, конечно, только Ефимовна.
Не по порядку рассказал, бестолково и все время останавливаясь, чтобы не разреветься. Но батек, кажется, понял.