– Да как их выбирать? – удивился я. – По красоте, что ли, или по тому, что анекдоты прикольно рассказывает? Друг – это ж не самый умный или там самый красивый. Этот тот, за кого ты любому пасть порвешь. И он за тебя. А то, что он мудак и дебил, вопрос второй.
Но нарываться я не собирался. Навоевался, хватит. Да и денек уж больно хороший, чтобы махаться.
– Вольно, – скомандовал Витальтолич и подошел к Игоревне.
Наверное, так справедливей, думала Лариса с досадой, давя желание отловить какую-нибудь авторшу кляузы и спросить ее доверительно: «Ну что, мать, легче тебе стало? Все равно ведь с завода к магазину успеваешь в лучшем случае в восьмом часу, когда на прилавках одни копыта да срезки. И тебе не легче, и нам тяжелее».
– О-о, – сказал Виталик и отвалился к стенке, громко стукнувшись головой, зашипел от боли и снова сел прямо, растирая затылок.
Хамадишин кивнул и вдавил кнопку десятого этажа.