– У кого у других, у сорок пятого, что ли? – спросил бульдожек недоуменно.
Еще я боялся, что Витальтолич просто пошлет – и меня, и Марину Михайловну. Он в лагере-то не особо радовался, когда его в концерты впрягали, хотя был вожатым, на гитаре играл, пел и так далее. А теперь вон совсем солидный, аккуратный, с причесочкой, в костюме, хоть и не при галстуке, и со взрослым таким серым пальто на локте. Просто начальник комсомольско-молодежной бригады из тележурнала. Правда, они там бодренькие и румяные, а Витальтолич вымотанный, темный под глазами, и пахнет у него изо рта чуть-чуть не только куревом, но и голодным животом.
– Блин, их-то за что? – изумился Олеган. – За «Делай физзарядку и брось курить»?
А сам-то ты не бил пацанов, что ли? – спрашивала та же сволочь иногда. А я ведь бил, не раз – позавчера, например. Но это было не в счет, по чеснаку если. Я для самозащиты, иначе Гетман меня проткнул бы на хрен – на радость морозоустойчивым червям. Да и какой он пацан, он старше меня в полтора раза, небось, и вообще.
Мама кивнула и уткнулась лицом в ладошку.
Мало мне ментовской славы, теперь еще будут говорить, что я учительский любимчик и стукач.