Зато справедливость. Она часто такая, когда всем только хуже, и почти всегда «зато». Хотя за что, не очень понятно.
– А пусть пишет, – легко отозвался Серый, перестав возиться. – Пусть включит только, фюрер. Я ему Арканю Северного поверх запишу.
– Они дети, и здесь не армия, и тем более не этот ваш отдельный парашютно-десантный. Здесь пионерский лагерь, это дети, и я как педагог не могу позволить…
Я хотел для кучи сбрить пушок над губой, темный и довольно гадостный. Но решил немножко подождать. Говорят, чем позже начнешь бриться, тем меньше мучиться потом. Да и насмотрелся я на десятиклассников, неровно заросших щетиной пополам с прыщами. Зрелище куда хуже моего пушка, так что потерплю пока.
Он снова накинул цепочку на ладонь, стряхнул другой конец и накинул уже его.
Чуча пошел к окну, покачивая головой. Тяжесть шапки делала покачивание забавным, будто из головы вырос дубок, неторопливо кивавший ветру.