Из забаррикадированных окон осажденного здания видно, как броневик перестает стрелять, заводит мотор и срывается с места. Выхлоп у него масляный, черный.
Снова взрывы. Передовая. Окопы. Спящие в грязи по пояс люди. Полевая кухня раздает кашу. Офицеры над картой. Какая-то делегация обходит блиндажи – среди них Терещенко, одетый в штатское. Рядом с ним женщины-медсестры в головных уборах с красным крестом.
Но это не так. Из подворотни на патруль смотрит исхудавшая дворняга – жалкое лишайное существо непонятной расцветки. Собаке холодно, она дрожит и прячется от пронизывающего холода между двумя маленькими сугробами. Она видит солдат, но к ним не выходит – она уже хорошо знает, что такое люди с винтовками.
– Мы готовы сформировать собственные национальные воинские подразделения, – говорит Петлюра. – И не просто маршировать по Крещатику, а предоставить эти силы коалиции.
По лесенке спускается невысокий человек с черными колючими глазами и пышной шевелюрой – Лев Троцкий. За ним по ступеням сходит женщина в шляпке по американской моде, с приятным, мягких очертаний, лицом, и двое мальчиков – чернявых, испуганных.
– Отложить восстание? – переспрашивает Ленин.