Разговор в кабинете идет на повышенных тонах. Все время входят и выходят люди в мундирах, то один, то другой министр бежит в соседнюю комнату к единственной действующей телефонной линии.
Михаил нагибается, и мать целует его в лоб сухими губами. Потом осеняет крестным знамением.
Тот вытягивается в струнку, но руки не подает.
– Равнодушен. Это больше по части товарища Свердлова – говорят, ему нравится коллекционировать разные безделушки. Мне же больше нравится мысль об армии, которую я могу создать на эти деньги.
– Война скоро закончится, и я увезу вас к себе, в Прованс. Я не так богат, как ваш муж, но вполне способен обеспечить вам достойное существование. Терещенко – изгой. Он разорен, у него нет дома, что он может вам дать? Вы даже не муж и жена…
– Увы, вынужден сказать, что противостояние будет вне зависимости от желания Великобритании и Франции вступать в конфликт. Я полагаю, что Гитлер лишь попробовал свои силы перед настоящей схваткой и Германия к ней готова. Я был в Берлине, ваше высочество, и слушал речь Гитлера вживую. Он – сумасшедший гений и управляется с толпой успешней, чем пастух с овечьим стадом! Даже Ленин, которого я тоже слышал, так не говорил. Да что там Ленин! Троцкий не смог бы так! Толпа его боготворит и он обязательно поведет ее на войну, другого выхода у него нет…