Терещенко спит, посапывая, а Маргарет лежит у него на плече с открытыми, полными слез глазами. Когда слеза начинает выкатываться, она смахивает ее быстрым бесшумным движением.
– Ну, если вы считаете мои суждения оскорбительными – замолкаю. Только факты?
Войтинский входит, сначала хмурится, а потом расплывается в улыбке.
– Значит, по-вашему баня, в которой искупали Россию вы, недостаточно кровава? – спрашивает Терещенко. Белки глаз его в мелких прожилках, взгляд тяжел. – Как по мне, вы худшее, что могло случиться с державой, мне не хватает воображения, чтобы придумать больший ужас, но я не могу отрицать вашу правоту – мы привели вас к власти.
– Прекратить огонь! Прекратить огонь! Прекратить огонь.
– Скоро, скоро, барин… – отзывается проводник. – Через полчаса отправление…