– Вы полагаете, что я несу ответственность за заключение сепаратного мира с Германией? – спрашивает Терещенко, закипая.
Терещенко прерывает тираду на полуслове и останавливается, глядя на открывшийся вид.
В зале ожидания суета. У дверей часовые. Кто-то за закрытыми дверями орет в телефонную трубку, требуя транспорт.
Но ее бледность говорит сама за себя. Над верхней губой россыпью бисеринки пота. Веки посинели.
Он обнимает Марг, и она утыкается лицом ему в плечо.
– Я подумаю, – говорит Ульянов и отрезает себе еще мяса. По тарелке растекается розоватый мясной сок.