Чернов вместе с Львом Давидовичем стоят в отъезжающем автомобиле, приветствуя народ, причем министр едва держится на ногах.
– Откуда у вас, интеллигентного, умного, образованного человека такая ненависть к своей Родине? Хоть и бывшей, но Родине? Вы и ваша семья столько сделали для российской культуры! Я видел в Киеве музейную коллекцию, созданную на основе собрания вашей тетки – Варвары Ханенко. В архивах есть материалы о вашем участии в реконструкции киевского Оперного, Консерватории, о вашем участии в судьбе Мариинского театра. И вы так легко рвете связи…
Они проходят в гостиную – номер мадам Терещенко люксовый, большой, с несколькими спальнями.
– Это не так, Лавр Георгиевич, – говорит Савинков. – Керенский борется с большевиками, Терещенко ведет расследование их деятельности по его личному поручению…
– Да плевать! Время военное. Газету закрыть! Главного редактора арестовать!
На противоположном конце зала заканчивает свой обед невысокий человек средних лет. Он рассчитывается, берет с вешалки шляпу и трость и, проходя мимо Ульянова и Гельфанда, окидывает их неожиданно цепким взглядом.