Музыка нарастает, становится громче – оркестр дает финальные аккорды. Гремят литавры, рвут воздух струнные.
– О том, что было дальше… О дне революции.
Подходят и кидают горсти земли родичи. Мерзлые комья стучат по крышке.
– Час ранний, но мы не спим, не до сна… Могу предложить завтрак – бутерброды, чай…
– Вы просто не можете знать, что представляло собой общество во времена моей молодости. Я имею в виду ту самую прослойку образованных людей, которых ваш гений из Симбирска так сильно не любил. Все друг друга знали, пусть не напрямую, но через кого-то из близких. Страна была огромна, но прослойка узка. Известно ли вам, месье Никифоров, что отец господина Керенского был директором гимназии, в которой учился будущий вождь вашего пролетариата? После смерти отца Ульянова он взял опеку над его семьей и даже ходатайствовал о том, чтобы Ульянову дали медаль?
– Закрыть погреба, – говорит Антонов брезгливо. – Животное.