Утро 27 октября 1917 года. Остров. Расположение корпуса генерала Краснова, штаб
– Пойдемте, – говорит Михаил Иванович. Голос у него бесцветный, усталый, лишенный всяческих эмоций. – У нас еще много дел. Готовьте документы, а я привезу английского консула. Оформим передачу.
– Зачем немцам ехать в Казань? – спрашивает Корнилов, надевая сапоги. – У них для этого есть большевики… Соедините меня с военным министром Керенским.
– Больше тысячи – это сколько? – спрашивает Лашкевич.
В зале его слушают очень внимательно, кое-кто с трепетом, проникаясь важностью момента, кое-кто не скрывая сарказма, но слушают. Надо сказать, что лица присутствующих, хоть и очень разные, но больше интеллигентные.
– Это не ссора, – Терещенко поворачивается ко Львову. – Это, как на мой взгляд, злонамеренная диверсия, пустившая на ветер труд многих людей, рисковавших собой и своей свободой для получения этих бумаг. Я не могу предположить, что подобную услугу большевики оплатили…