– Прощать будешь сам себя. Собирайся и уходи.
– Боюсь, что вы мало знаете о ядах, – говорит Сергей Александрович, пожимая Терещенко руку. – Я лично держал в руках каменные наконечники бушменских стрел, которым было больше тысячи лет. Так вот, яд, нанесенный на них, действует до сих пор. Не дай Бог порезаться!
– Ничто, построенное на страхе, не способно быть зданием на века, месье Никифоров. Такого в истории человечества еще не было.
По нему идет зевающий Рутенберг в сопровождении командира охраны.
Пелагея смотрит на брата, едва заметно улыбаясь, – в этот момент он буквально пламенный трибун, выступающий перед Сенатом и народом Рима.
– Не сопротивляйтесь, Марг! – кричит Дарси. – Мы французские граждане! Нас вытащат откуда угодно, только не с того света!