Керенский сидит за столом. Напротив него начальник штаба округа генерал Багратуни, командующий Северным фронтом генерал Черемисов и командующий округом полковник Полковников.
Возле гроба две группы людей. В первой – богато одетые родственники покойного: зимние пальто с бобром, шубы, трости, кожаные перчатки. И вторая – победнее, похожая на фабричных и приказчиков. Платки, картузы, меховые треухи, полушубки собачьей шерсти. Бородачи в крестьянских зипунах.
К ним выходит молодой человек – усатый и улыбчивый. За ним следом поручик в армейской форме.
– В ближайшее время, господин посол, – говорит Терещенко с улыбкой, пожимая руку Бьюкенену. – В самое ближайшее время! На днях…
– Давая свое согласие на отречение, – говорит Николай, – я хочу быть уверен, что оно избавит Россию от опасностей. Вы можете это гарантировать своей честью, господа?
– Товарищ Керенский, – говорит Авксентьев испуганно. – Ну что за ребячество!