На столе рядом с ним полупустой бокал с коньяком. В пепельнице дымится сигарета.
Терещенко некоторое время молчит, обдумывая, что и как правильнее сказать.
– Два мерзавца, – говорит Дарси в сердцах. – Я же говорил, что проще подкупить охрану и устроить Мишелю побег.
Савинков встает. Лицо у него белое, как у мертвеца, а вот глаза горят.
– Думаю, что такое может случиться. Когда все говорят о войне, сама война – это только вопрос времени.
– Вот и хорошо, – говорит он. – Вернемся к тому, с чего начали… Я действительно общался с актерами, литераторами, поэтами. Это теперь они в учебниках и энциклопедиях, а тогда… Тогда все мы были молоды, амбициозны и мечтали завоевать мир! Единственная разница между мной и ими заключалась в том, что я мог поддержать свои амбиции деньгами, а они – нет. Но я с удовольствием приходил к ним на помощь. В то время я стал чиновником для особых поручений при Дирекции Имперских театров. Правда, содержание мне за это не платили… Но работа на благо Мельпомене была для меня лучшей наградой…