Мужчины жмут друг другу руки и после недолгого раздумья искренне обнимаются.
– Трагическая ошибка. Это не для записи, молодой человек, для вас лично. Если бы Россия остановилась на своем пути после Февраля, мы бы жили в другой стране. Но она не остановилась. Мы не сумели ее остановить. Mеa culpa, в том числе. Мы сами отдали Россию вашему Ленину. Сами. Письмо на освобождение Троцкого направил в Канаду лично Милюков. Я не знаю… Я до сих пор не знаю, что побудило его подписать сей странный документ, но именно это ходатайство привело в Россию одного из ее губителей. Кстати, меня тоже обвиняли в содействии Троцкому…
– Думаю, что самая удачная модель у меня, – говорит Федор Федорович, смакуя выпивку. – Это дешевле, чем покупать «фарманы». Мне достаточно двигателя, а планер, шасси и все рулевое мы сделаем прямо здесь, в Червоном. Ты сам видел, с моим оборудованием и людьми – это раз плюнуть! Армия выиграет вполовину!
– Ну, что скажешь, Сергей Родионович, – спрашивает главный редактор.
Михаил и Федор выходят из ложи и идут по коридору.
– Она беременна?! – восклицает мадам Терещенко. И выражение ее лица становится кисло-сладким, будто бы в елей выдавили лимонного соку. – Вы ждете ребенка? О, как это трогательно! Значит, доктор все-таки ошибся!